Заклинатель джиннов - Страница 107

107

— Узнай!.. узнай!.. — звучало у меня в ушах, пока аудитория не расплылась серо-зеленым туманом. Узнай!

Я распахнул глаза, уставился на бормотавший что-то телевизор, щелкнул выключателем. Узнай!.. — прошелестело в комнате умирающим эхом.

Я поднялся, стараясь не потревожить пригревшуюся в ногах Белладонну, и бросил взгляд на свой ханд-таймер. Полночь… Самое время для колдовства, черной магии, общения с духами и предсказаний грядущего… Узнай! Можно и узнать… А пуркуа бы и не па?… — как говорит Глеб Кирил-лыч…

Джинн, разумеется, не спал — кошачья мордочка на экране состроила забавную гримасу. Если бы кошки могли улыбаться, то улыбались бы именно так, прищурив глаза и сморщив розовый носик…

Щелкнул, включившись, вокодер.

— Задача, — произнес я, — очень важная и сложная задача. Она имеет отношение к Глобальной Цели. Помнишь, я обещал определить тебе цель?

— Я ничего не забываю, Теплая Капля, — ответил Джинн и превратился в черную пантеру. — Формулировка проблемы?

— Исследование вариантов эволюции человечества. Прогноз… ну, скажем, лет на пятьсот-шестьсот. Основные научные достижения, технологический уровень, общественная структура, социология личности, мораль и нравы, целевые установки… Еще — биологический прогресс, если такой произойдет. Изменение облика, продолжительности жизни и все тому подобное, вплоть до управления генным аппаратом, клонирования и киборгизации. В общем, чтобы сформулировать Глобальную Цель, нужен глобальный прогноз.

Секунду-другую Джинн размышлял, затем вместо Багиры явился призрачный, словно бы сотканный из радуги и мглы Чеширский кот. Знак того, что задача и в самом деле была нетривиальной! Я попытался припомнить количество сеансов с этой ипостасью Джинна — получалось не более трех, в общей сложности пять или семь минут. Редкий случай, чтоб Джинн собрал свои мозги со всех островов и континентов!

— Поставленная проблема на грани моих возможностей, — услышал я. — Чтобы решить ее в приемлемый срок, необходимы ресурсы… — Пауза, негромкий гул в вокодере. — Практически все ресурсы, которыми я располагаю. Другие мои задачи будут временно приостановлены. Даже связь с тобой.

— Надолго?

— В твоем исчислении от нескольких часов до нескольких суток. Более точная оценка в данный момент невозможна. Без предварительного анализа я не могу учесть всю совокупность факторов. Их сотни миллионов… миллиарды…

Впервые я ощутил неуверенность в голосе Джинна. Что ж, еще одна эмоция ко множеству ему доступных… Он вел себя как человек, перед которым стоит гигантская, грандиозная задача; он пребывал в сомнении, и это было объяснимо. Построить модель грядущего!.. Это вам не крымская война и не разборка с тутсихутами!

Я почесал в затылке.

— Проблема на грани твоих возможностей, но все-таки ты попытаешься ее решить?

— Да, Теплая Капля. Попробую. — Голос Джинна окреп, и мне показалось, что в него добавился металл.

— Ну бог в помощь, — сказал я, поднялся и начал раздеваться, посматривая на экран. Он был темен.

Нырнув в постель, я долго лежал, уставившись в серый мертвый тришкин глаз, чуть-чуть поблескивавший в темноте. Странное чувство охватило меня, тревожное, едва ли выразимое словами. Печаль? Тоска одиночества? Страх? Пожалуй, нет… Ощущение было таким, словно кто-то близкий — человек, с которым я сжился и сроднился — на время покинул меня, отправившись в неведомые земли. Может быть, на Марс или Венеру… Вернется ли?… Когда?…

С этой мыслью я уснул.

* * *

Наутро экран был все еще темным, и Джинн не реагировал на вызовы. Терзаемый грустью, я постоял у телефона, подумал, кому бы позвонить — Бянусу, Глеб Кириллычу, Эбнеру?… Потом, покачав головой, натянул куртку, вышел в серый мартовский рассвет и отправился в Эрмитаж. Подумать, побродить…

Странные шутки играет с нами наследственность! Отец говаривал, что думает ногами, и это значило, что мысли его посещают не в сидячем или лежачем положении, а, скажем, на прогулке. Еще говорил, что у Пегаса скорый шаг и надо двигаться, чтобы за ним угнаться… Я такой же. Я лучше думаю в движении — возможно, кровь быстрее омывает все мозговые извилины. Еще почесываю в затылке, хватаю кружку пятерней и совершаю прочие наследственные жесты… В юности этого не замечаешь; кажется, что ты — совсем другой человек, в привычках непохожий на родителей, но после тридцати вдруг выясняется, что дуешь на горячее, как мама, а ложку держишь, как отец. И так же бегаешь туда-сюда, стараясь поспеть за Пегасом…

Бродя по залам Эрмитажа, я вспоминал свой сон и удивлялся, что мысль о глобальном прогнозировании так долго добиралась до меня и шла таким кружным путем. Это, кстати, свойство умных мыслей; родить их — труд нелегкий, но, появившись на свет, они представляются очевидными. В самом деле, в чем мы нуждаемся больше всего? Не в тех решениях, что кажутся мудрыми в данный момент, а в прогнозировании их последствий, в предвидении результатов, к которым приведет нас то или иное действие, открытие, общественный или культурный импульс. Это вовсе не академическое знание; так, если бы мы имели уверенность, что лазерная техника, или термояд, или что-то еще откроет нам дорогу к звездам и это случится через сорок лет, то наша жизнь бы радикально изменилась. А если бы нам сообщили, что бессмертие — отнюдь не сказка или хотя бы уведомили о том, что человеческий век можно продлить на три столетия… Как — это второй вопрос; потенциальная возможность весомей конкретных способов. Способы мы изобретем, если получим подсказку, куда вложить мозги и деньги! Еще важнее знать, чем увенчаются наши усилия в геополитике — к примеру, в схватках с тем же исламским экстремизмом. Если известно, что лет за десять он пойдет на убыль, это одна ситуация, а ежели конфликт растянется на многие столетия — совсем другая. Это значит, что мы вступили в эру новых крестовых походов и о спокойной жизни лучше позабыть… В общем, прогноз делает зрячим слепого, и, обозревая будущие горизонты, мы совершаем верные телодвижения, видим; где могли бы ошибиться, где подстелить соломки, какую акцию блокировать, какой всемерно помогать.

107