Заклинатель джиннов - Страница 106

106

— Мировым жандармом, — с кислой усмешкой возразил доцент Балабуха, и доцент Ковалев поддержал его легким наклоном головы. — А человеческому сообществу, Сергей Михайлович, жандармы не нужны. Хватит с нас КПСС и американского империализма!

— Ну это в прошлом, — вякнул Дима Басалаев.

— Не поворачивая головы, Балабуха с ехидцей поинтересовался: — Вы уверены, молодой человек? Ежели все-таки в прошлом, так это наше прошлое, а не ваше. Опыт у вас не тот, чтобы о прошлом размышлять. Что вам известно, к примеру, о жандармах? О главном их таланте? Димыч заерзал на стуле.

— Это о каком?

— Жандармы, милейший, твари живучие, способные к неограниченному размножению. А если электронного поставить…

Эбнер негромко кашлянул.

— Отложим, коллеги, дискуссию о жандармах и выслу шаем Сергея Михайловича. Первый вывод ясен. Какой же второй?

— Он должен раскрыть нам грандиозные истины, — сообщил я, с каждой секундой ощущая все большую неуве ренность.

— Например? — полюбопытствовал доцент Ковалев.

Мне вспомнился отрывок из фантастического фильма — огонь, обломки и корабль, напоминающий менажницу.

— Контакт с инопланетным разумом, а в более широком смысле вопрос о том, одиноки ли мы во Вселенной. Если удастся опровергнуть гипотезу Шкловского…

— О, Шкловски! — Диш переглянулся с Драболдом и важно кивнул головой. — Великий астрофизик! Но даже великие могут ошибаться.

Мой завкафедрой задумчиво оттопырил губу.

— То есть вы полагаете, Сергей Михайлович, что он сумеет обнаружить присутствие чужого разума на Земле? Или отсутствие такового? Это…

— …не очень актуально, если учесть цены на нефть, инфляцию и мировой терроризм, — сказал доцент Ковалев. — Прошу прощения, Вилен Абрамович, я вас перебил.

— Ничего, голубчик, ничего… В принципе я с вами согласен, но полагаю, что этот вывод соискателя имеет определенный интерес. Танечка, зафиксируйте… Продолжим обсуждение. Пункт третий, Сергей Михайлович.

— Он мог бы исследовать Великую Тайну Бытия и разобраться с данным феноменом.

— Это что еще за зверь? — нахмурился Балабуха.

— Проблемы души, посмертного существования, реальности астрала призраков и трансцендентного континуума. Вряд ли такой анализ доступен человеку: мы, во-первых, субъективны, а во-вторых, ограничены сферой собственной гносеологии. Но существо, не относящееся к человеческому роду, то есть объективное, могло бы…

— Мистика! Опиум для народа! — пискнул Лажевич с задней парты. — Слушаем чушь и ерунду! Тогда как вопросы социума хищников, особенно в стае гиен…

— Лажа, заткнись, — тихо, но вполне отчетливо пробор мотал Басалаев. — И вообще пора бы перекурить.

— Вил Абрамыч сделал вид, что ничего не слышит, но доцент Балабуха такой деликатностью не отличался.

— В моем представлении социум гиен, душа и призраки — проблемы одного порядка. Спекулятивного! — припечатал он. — Я бы сказал, что их научная ценность близка к нулю.

— Хотелось бы услышать нечто более весомое, — поддержат доцент Ковалев. — Электронный разум все-таки… На что он способен, кроме ловли пришельцев в мутной астральной водице?

— Он мог бы научить нас жить в мире, — с трепетом промолвил я, уже предчувствуя позорное фиаско.

В аудитории повисло тягостное молчание. Потом Балабуха спросил:

— Это каким же образом?

— Ну не знаю… то есть не уверен… он может разработать новую отрасль математики… социальный анализ… чтобы мы могли избежать фатальных ошибок, просчитывая ход истории, последствия прогресса… изучая аттрактор, определяющий нашу эволюцию…

Эбнер тяжело вздохнул и отвел глаза.

— Это все, Сергей Михайлович?

— Пожалуй, все.

— Есть желающие выступить?

Молчавший до сих пор профессор Оболенский поднялся, и стало ясно, что сейчас последует залп тяжелой артиллерии.

— Вы разрешите, Вилен Абрамович?

— Да, Феликс Львович, будьте любезны. Оболенский прочистил горло, изобразил на лице сожа ление и произнес:

— Согласно требованиям ВАКа, докторская степень присуждается за научное открытие или решение важной народно-хозяйственной проблемы. Или — или, плюс актуальность и новизна… — Он сделал паузу, буравя меня взглядом. — Есть ли в данном случае открытие? Бесспорно, нет — ведь соискатель не сообщил нам новых сведений о применении разумного интеллектронного устройства. Что же касается народно-хозяйственных задач, то…

Он повозил меня фэйсом об тейбл, высморкался в мой галстук и сел под гром аплодисментов Юрика Лажевича. Тот, видимо, что-то хотел добавить, но вдруг над рядом стульев воздвигся Глеб Кириллыч Михалев.

— Милостивые судари, прекрасные мои сударыни… — Светлане Георгиевне — поклон, Танечке — обольстительная улыбка. — Не стану спорить с предыдущим оппонентом. Эти гарантии справедливости, равно как поиск пришельцев, Великая Тайна Бытия и остальные прибамбасы, — абсурдный юношеский бред и выпендреж. А у меня с абсурдом напряженка, и выпендрежа — кррхм!.. — я тоже не терплю. Тем более в делах серьезных… Как-то, знаете, гуляли у Генисаретского озера все тринадцать, и вдруг Петр подбегает к Иисусу: «Учитель, Фома тонет!» — «Пусть тонет! Было ему сказано, чтоб не выпендривался, шел по камушкам!» По камушкам надо! И не выпендриваться! А что это значит в нашем случае? — Глеб Кириллыч повернулся ко мне и поднял палец. — Это значит, солнышко, что ты, желая облагодетельствовать мир, забыл об очень важной вещи. О перспективе! Что с ним будет, с этим миром и человечеством, лет этак через десять? Или через сто? Через тысячу? Узнай, и будут тебе опорные камешки для важных выводов и размышлений о Глобальной Цели!

106